Часовая фабрика Василия Платова в с.Шарапово

[Oled]

Жалко, но надежда пока есть.

[clock1]

Сообщение от clockclub

Олег, хорошо если так. Просто меня эти удручающие виды заброшенных деревень и посёлков очень сильно впечатлили.
За последний месяц я накатал по Европе почти 16 т.км по второстепенным дорогам, по их деревням, посёлкам и вернувшись обратно у меня сложилось впечатление что у нас в стране всё умирает. Для меня было шоком трасса от Питера на Москву, каждые 10-15 км населённые пункты, на 70-80 процентов брошенные, разваливающиеся дома, жуть.

Игорь, по поводу трассы Москва— С.Петербург ты полностью прав. В промежуточных населенных пунктах основное новшество это магазины Магнит и Пятёрочка. Работы там нет.
Я недавно был в Старой Ладоге, это колыбель Российского государства, так вот там тоже самое. Места красивые. Памятники более менее привели в порядок. Но за более чем 1000 лет житие народа там мало изменилось.
А если посмотреть на старое фото фабрики в Шарапово, то его также окружают сараи. Это же был бизнес чистой воды, ну как сейчас конфетная фабрика в том же Подмосковье — дешевая земля и рабочая сила.

[Oled]

Собрал всю имеющуюся пока информацию по фабрике в одно место, может быть кому-то будет интересно почитать:

Часовой промысел в Шарапово

Основными занятиями шараповских крестьян долгое время оставались охота в местных лесах (в том числе ястребиная — здесь издавна гнездились ястребы, лучшие помощники охотников на дичь в условиях пересеченной местности) и возделывание малоплодородной земли, урожаев с которой едва хватало, чтобы впроголодь дотянуть до следующей весны. На отдельный двор Шараповской волости приходилось от 5 до 15 десятин земли (1 десятина — немногим более 1 га), но большинство крестьян владело землёй от 2,5 до 5 десятин на человека. С такими наделами крестьянину с большой семьёй прокормиться без заработка на стороне даже при хорошем урожае было трудно, тем более что на песчаной с примесью суглинка почве, преобладающей в волости, хорошие урожаи были редкостью (исключение составлял картофель).

По сведениям 1913 года из 50 крестьянских дворов лишь 7 хозяйств обходились своим хлебом до будущего урожая, большинству зерна хватало только на 3–4 месяца. Количество домашнего скота, служившее показателем благосостояния населения, было весьма незначительным: 3 коровы имелись в одном хозяйстве, 2 коровы в 16 хозяйствах, а в 27 хозяйствах — не более 1 коровы. Каждое четвертое хозяйство было безлошадным, в общем же преобладали хозяйства с одной лошадью. Самую тяжелую часть крестьянского труда приходится выполнять женщинам, которые пашут, сеют и возят лес. Мужчины же принимают участие только в сенокосе и жатве.

Среди других промыслов исследователи Холмогоровы отмечали наличие в Шарапове в 1852 году «двух нанковых светлиц», то есть ткацких мастерских, в которых работали местные крестьяне. В некоторых избах встречался и иконописный промысел.

Скудность земли и низкая доходность основных занятий крестьян деревни Шарапово обусловили возникновение в 60-х годах XIX века часового промысла, ставшего первым массовым производством часов в России.

Первым, кто занёс его в эти края, был местный крестьянин Пётр Егоров, ранее работавший в Москве в оптическом заведении купца Московского (заведение помимо всего прочего производило дешёвые «сорта» стенных часов). Вместе с Герасимом Афанасьевым они организовали «ёкольное» производство, название которого произошло от немецкого jokeluhren, что означает «дешёвые стенные часы небольшого размера» (по Т.А. Фокиной3).

До 1875 года часы производились в трёх избах села Шарапово домохозяевами и членами их семей количеством до 1500 штук в год.

В часовой мастерской



Первую мастерскую с применением машин и ученического труда в 1875 году открыл Герасим Афанасьев, затратив на оборудование всего 25 рублей. Оборудование состояло из простейшего самодельного токарного станка, приводимого в движение ногой, делительной машины, служившей для нарезки зубцов на колёсах часовых механизмов, а также более мелких инструментов — тисков, молотков собственного изготовления и прочего. Свои первые настенные часы с боем, показывавшие не только время, но и числа месяца, Афанасьев сделал во Франции, куда он, по всей вероятности, был послан с поручением от московского завода, будучи его рабочим. В собственной мастерской Афанасьев поначалу работал сам с двумя мальчиками, отданными к нему в обучение. Чистая прибыль мастерской в первые годы её существования была довольно большой — до 50 рублей в месяц, что объяснялось высокой для того времени ценой на часы-ходики (около 3 рублей за штуку) и отсутствием конкуренции.

Предприятие Афанасьева развивалось: с 1882 года стали применять пресс для штамповки по шаблону кружков для колёс и маятников, которые до этого вырезали ножницами. Афанасьев работал наравне с наёмными рабочими, сам упаковывал часы в ящики и на лошадях отвозил в Москву, на путь до которой требовалось тогда около 3 суток. Только с начала 90-х годов XIX века часы стали доставлять на лошадях на станцию Кубинка Александровской железной дороги, находившуюся в 10 верстах от Шарапова, а оттуда в Москву. Доставив часы в город, производитель-кустарь покупал материалы, необходимые для дальнейшей работы. Позднее многое, например гири для часов, начали производить на месте и в окрестных деревнях. В 1882 году часы Афанасьева демонстрировались на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Москве. Эксперты отмечали как новизну самого дела — изготовление простых настенных часов — «ходунцов» кустарным способом, так и качество (в том числе точность хода) продукции.

В часовой мастерской


В 1896 году изделия Афанасьева снова выставлялись на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде, где было отмечено стремление мастера удешевить производство: рисованные циферблаты были заменены более практичными, отпечатанными на бумаге и жести. В 1899 году вшараповском часовом промысле было занято уже 59 человек, и, кроме мастерских, часы производили в 9 дворах села. Прирост занятых в производстве обеспечивался за счёт пришлых наёмных рабочих.
В Шарапове кроме мастерской Афанасьева возникли «ёкольные» мастерские других предпринимателей, среди которых наиболее крупным было производство Василия Ильича Платова. Василий Ильич был человеком семейным, из крестьян, образование имел, окончив сельскую школу. С 1915 года он был избран старостой местного Храма Успения Пресвятой Богородицы. По рассказам односельчан, до организации часовой мастерской Платов был «золотариком», то есть занимался чисткой отхожих мест в Москве, используя в своей работе 18 собственных лошадей. На накопленный капитал была открыта часовая фабрика, со временем ставшая одним из самых крупных часовых производств Звенигородского уезда. Оборудование фабрики состояло из 15–20 ножных токарных станков, 3 ручных винтовых прессов и нескольких станков для фрезеровки колёс. Весь необходимый для часового производства материал закупался в Москве, триб-сталь получали из-за границы. Позже открыл часовую мастерскую и младший брат Василия Ильича Платова — Степан Ильич.

Часы братьев Платовых экспонировались на различных российских выставках. В «Вестнике Всероссийской кустарно-промышленной выставки 1902 года» (выставка проходила в Санкт-Петербурге) была помещена реклама: «Фабрика часов В.И. Платова-старшего села Шарапово Московской губернии Звенигородского уезда предлагает большой выбор стенных часов без боя и с боем, круглых, с колоколами, будкою, скворешницей, домиком и др.».

Квартира часовщиков



Постепенно объём производства шараповских часовых предприятий возрастал, а предприниматели из мелких кустарей превращались в руководителей значительных мастерских. Так, в 1906 году на самой крупной в Шарапове фабрике Платова работали 110 рабочих и около 50 кустарей-надомников, производивших до 50 тысяч часов в год. По приблизительному подсчёту владельцев мастерских общее годовое производство часов в Шарапове определялось 95 тысячами штук, около половины которых по заказам московских торговых фирм поставлялось в Москву, а остальные расходились по другим городам европейской части России и Сибири.

В конце XIX века в часовых мастерских развивается разделение труда, характерное для мануфактурного производства. Особым подсобным промыслом становится изготовление цепей для часовых гирь. В Шарапове вязкой цепей была занята каждая мало-мальски свободная от других работ женщина.
В среднем каждая работница при 10–12-часовом рабочем дне могла связать 100 цепей за три дня, зарабатывая от 2 до 5 рублей в месяц. Помогали вязать цепи и маленькие девочки 5–8 лет, получавшие за свой труд по 10 копеек за сотню цепей. Часто женщины из одной семьи работали сообща, выполняя каждая свою операцию по сбору цепи. Работницы обеспечивали цепями не только шараповские, но и московские мастерские: посредники из местных крестьян получали от московских заказчиков свитую медную проволоку и отдавали цепочницам, уплачивая им по 50 копеек за сотню цепей и сдавая цепи в Москве по рублю.

Сложный и кропотливый способ вязки цепей вручную был заменён механическим только в 1914 году — на московской часовой фабрике Рейнина была установлена машина, производительность которой втрое превышала выработку женщины-цепочницы.

Цепочницы за работой



Так же как плетение цепей, почти в каждой шараповской избе было налажено производство так называемых скамеек — деревянных корпусов для «ёколей», которое не требовало больших затрат, сложных инструментов и квалификации и обеспечивало работой стариков и детей. Основными профессиями часового производства становятся штамповщики, сборщики часовых механизмов и корпусов, изготовители гирь, вязальщицы цепей. Среди специалистов были лекальщики, мастера по украшению корпусов, оформители циферблатов, чьим «дизайнерским» талантам могли бы позавидовать современные часовщики.

В экспозиции Политехнического музея г. Москвы сохранились ходики фабрики Платова с изображением главнокомандующего русской армии времён русско-японской войны генерала Н.П. Линевича и часы с сельским пейзажем на циферблате. На циферблатах помещались и изображения медалей, полученных мастерами на различных выставках (часы фабрики Платова имели 5 медалей).
Для производства часов шараповские мастера широко использовали местные материалы: корпуса делали из еловой, берёзовой, ольховой древесины, для заполнения гирь использовали промытый речной песок (позднее — металлические отходы), украшения для часов с боем изготавливали токари деревни Ликино, резные из дерева — местные столяры. Условия труда и быта большинства часовщиков в шараповских мастерских были примерно одинаковыми. Рабочий день в крупных мастерских продолжался 8,5 часов, в средних — 10, а в мелких починочных — 11.

Сверхурочную работу в мастерских при магазинах брали на дом, плата за неё устанавливалась по соглашению. Также рабочий день удлинялся из-за того, что при сдельной заработной плате сами рабочие стремились сократить перерывы, а в предпраздничные дни работали и ночами. В одной из крупных мастерских, по отзывам рабочих, «начинают работать, кто когда хочет, можно с 4 часов утра, берёт мастер ключ, сам отпирает мастерскую и садится за работу; под праздники работают до поздней ночи, желая больше заработать». Как правило, в Шарапове и окрестных деревнях работали с 6 утра до 9 часов вечера с небольшим (не более получаса) перерывом на обед. Многие рабочие, жившие в окрестных деревнях в 6–7 верстах от Шарапова, не могли успевать на работу к 6 часам утра и часто оставались ночевать прямо в мастерских.

мастерская В.И. Платова в Шарапове



А.С. Курская — автор очерка «Производство часов в Москве и Московской губернии», увидевшего свет в 1914 году, провела настоящее исследование возникновения и развития часового промысла в Звенигородском уезде, особенно в Шарапове и близлежащих селениях. В частности, она пишет, что в небольших мастерских «сохранилась патриархальность отношений между хозяином и рабочими: вместе работают, вместе едят за столом, нередко из одной миски и тут же в мастерской. Пища у всех более или менее одинаковая: у менее зажиточных на обед подают похлебку или щи без мяса, картошку без сала или гречневую кашу; на ужин подается остаток от обеда; пьют чай 2–3 раза в день с черным хлебом; белый хлеб и мясо подаются только по большим праздникам; у более зажиточных мясо и белый хлеб на столе появляются чаще, в общем же пища та же. Вопрос о трате на одежду у некоторых из таких хозяев возбуждал дружный смех. Они оглядывали свои отрепья и не могли припомнить, когда и сколько затратили на их приобретение: «иной год и вовсе ничего не покупаем; нет денег, и весной в валенках ходим, а пиджака лет на пять хватает»…»

Условия труда часовщиков были тяжелыми. Работа требовала сидячего положения при наклонённом вперёд туловище с постоянным напряжением глаз. При производстве стенных часов приходилось работать в атмосфере, насыщенной металлической пылью и парами использовавшейся при спайке частей механизмов кислоты. Поэтому среди часовщиков были распространены заболевания дыхательных путей, расстройства пищеварения, близорукость и заболевания кожи. Маленькие неприспособленные помещения (обычные жилые избы) при отсутствии вентиляции и керосиновое освещение являлись причинами лёгочных заболеваний у рабочих. Курская так описывает избу-мастерскую в Шарапове: размеры избы 5 на 5 метров, высота около 2,8 метра, с одной стороны печь, с другой — горн для плавки металла; середину избы занимает маховое колесо, соединённое с станками, стоящими у окна; потолок и стены деревянные, чёрные от копоти; всюду валяются листы и обрезки латуни, тут же, в углу, — постели; за перегородкой, не доходящей до потолка, живёт семья хозяина из 5 человек, которые тут же спят, едят, стирают бельё.

Шараповские часовщики жили в собственных избах, пришлые из окрестных деревень снимали на артельных началах избу на 5–10 человек: проводя целый день в мастерской, а праздники — дома, «ёкольщики» заботились лишь о том, чтобы было, где переночевать. Внутренний вид как мастерских, так и жилых изб зависел от достатка хозяина: в бедных избах, кроме стола и скамеек, вдоль стен не было никакой мебели, нередко вместе с людьми живут и телята, поросята и другие животные; у более зажиточных крестьян встречались некоторые признаки комфорта — комод, швейная машинка, занавески и цветы на окнах. Часы местного производства являлись принадлежностью почти каждой избы.

Хозяйская квартира для учеников екольной мастерской



Занятие часовым промыслом, как правило, передавалось по наследству от отца к сыну. Также в шараповских мастерских широко применялся ученический труд. Учеников принимали в возрасте от 9 до 13 лет на время учёбы от 3 до 6 лет, в течение которых они постигали основы мастерства и по мере обучения помогали хозяину, который обеспечивал им проживание, пропитание и одежду. В

Шарапове ученики работали наравне с взрослыми и на время летних полевых работ оставались у хозяина в качестве домашней прислуги. Продолжительная работа и отсутствие надзора за условиями найма учеников негативно влияло на их физическое и умственное развитие. По отзывам Елизаветы Алексеевны Смирновой — учительницы Шараповской земской школы, на глазах которой прошло не одно поколение школьников, «годы, которые дети проводят в качестве учеников в мастерских, сильно меняют детей: они становятся грубыми и рано начинают пить». Заработная плата часовщиков различных специальностей была неодинаковой. Самую низкую зарплату получали прессовщики и боевщики — около 20 рублей в месяц. Зарплата сборщиков, работавших сдельно и тративших средства на покупку и ремонт собственного инструмента, колебалась от 15 до 60 рублей. Наиболее постоянный и прочный заработок имели починочники (50–100 рублей в месяц при повременной оплате труда). Низким был заработок столяров и корпусников (не выше 30 рублей). «Почти все рабочие в Шарапове живут на хозяйских харчах». Было распространено получение заработка продуктами и платой за квартиру, хотя многие наёмные рабочие предпочитали из экономии ночевать прямо на своих рабочих местах. Хозяева мастерских часто задерживали выплату зарплаты на целые месяцы, расплачиваясь нередко только перед большими праздниками.

При таких патриархальных порядках, — пишет Курская, — хозяева не отказывают иногда в выдаче рабочему некоторого аванса однако, большей частью натурой: чаем, сахаром и т. д. по цене, установленной на эти продукты в местных лавках, то есть процентов на 20 дороже, чем в Москве.
К началу XX века в Шарапове значительно увеличилась концентрация часового производства — мелкие мастерские постепенно уступали место более крупным, что способствовало упадку кустарного промысла в соседних деревнях. Владельцы окрестных мелких мастерских говорили, что «становится все труднее конкурировать с крупными шараповскими мастерскими», и, закрывая собственные производства, поступали в качестве рабочих в Шарапово.

Часовые мастерские в деревнях Ягунино, Ястребки, Луцыно, Рыбушкино, Никольское представляли собой кустарные производства, где хозяева работали вместе с членами своих семей. Владельцы кустарных производств испытывали постоянную нужду в деньгах. Им часто приходилось прекращать работу из-за отсутствия сбыта продукции и оборотных средств на покупку сырья. Изготовив 100–150 штук часов, кустарь сам отвозил их в Москву и сбывал в крупные посудные лавки. Чтобы не возвращаться домой с пустыми руками, часто приходилось продавать товар без прибыли или даже с убытком.

Полученные деньги тут же расходовались на покупку материалов. Везти в Москву небольшую партию часов при дороговизне доставки было невыгодно, а собрать большую мастер-кустарь был не в состоянии из-за отсутствия свободных средств, кроме того, при отсутствии постоянных связей с торговцами сохранялся риск вообще не продать товар. Также хозяева мастерских, имевшие торговые связи с Москвой и провинциальными городами России, сильно страдали из-за нерегулярности доставки почты, доставлявшейся из Звенигорода всего 2–3 раза в неделю. Плохие пути сообщения заставляли местных часовщиков переселяться в Москву и поступать на работу в московские часовые мастерские (Бр.Дмитриевых, Рейнина и т.п.).

Летом 1914 года началась Первая мировая война, для России— Вторая Отечественная, события которой привели к разрушению Российской империи: свержению царской власти, гражданской войне и установлению «диктатуры пролетариата». По окончании Гражданской войны и укреплению советской власти на базе бывшей фабрики Платова была организована артель «Точные часы». Следуя новой экономической политике, шараповские часовщики некоторое время выпускали часы с советской символикой: на циферблатах изображались звезды, серп и молот.

В 1924 году в результате слияния Московского радиотелеграфного завода, электромеханических и часовых мастерских создается Московское производственное объединение «Второй часовой завод», где к 1930 году было освоено массовое производство ходиков, будильников, уличных электрочасов. По свидетельству Владимира Васильевича, местного жителя, отец которого работал на часовой фабрике Платова, производство часов на Московском заводе было налажено, в том числе, трудами шараповских мастеров, которые трудились в Шарапове до конца 1930-х годов. Начавшаяся Великая Отечественная война прекратила всякое производство в Шарапове и славная страница, связанная с часовым промыслом, была завершена.

Василий Ильич Платов был сослан в Казахстан. Сохранилось свидетельство, что он, выйдя из дома, перекрестился, и как был, без вещей, сел на сани и его увезли. А семья осталась в Москве. В 70-х годах приехал в село один человек. Походил, пораспрашивал, а потом, в разговоре, представился — я сын Василия Платова. После войны была попытка восстановить производство на бывшей часовой фабрике, даже тянули электричество из Белозерова (в самом Шарапове электричества не было), но не получилось, и колхоз продал здание фабрики Московскому краснопресненскому машиностроительному заводу.

В дальнейшем здание использовалось заводом «Фрезер» для организации детского отдыха. В другом здании, где ранее отливали гири и производили проверку часов на точность хода, был устроен сельский клуб (затем в нем размещалось кафе «Раздолье).

[Oled]

Из книга Генриха Канна "Краткая история часового искусства", 1926 г.

1926 год! А пропаганда уже начала менять и подменять историю под себя...

[Алекс]

Большая доля правды все же есть. Так жили практически все рабочие. Недавно был в краеведческом музее Орехово- Зуево, Морозов таки немного лучше предоставлял условия для проживания.

[Vasiliy K]

Ну да, а то нам сейчас многие твердят, что при царе-бтюшке все жили прекрасно, а потом пришли злые большевики... Если бы все хорошо жили - революции не случилось бы, это уж точно.

[Chemy]

История не кончается, а дальше началась история второго московского часового завода...

Всё же полноценное производство началось при советской власти.

Ps таблички в часах Павел Буре, нам об этом и говорят...

[Oled]

Я ж про другое, про то, что уже в 1926 году вся наша российская часовая промышленность (какой бы кустарной она ни была в 17, 18, 19, 20 веках) была попросту вычеркнута из истории (усилиями того же Канна!). "Было, но только в деревнях, попираемая кулаками и козами".

[mrayg]

Сообщение от Oled

Я ж про другое, про то, что уже в 1926 году вся наша российская часовая промышленность (какой бы кустарной она ни была в 17, 18, 19, 20 веках) была попросту вычеркнута из истории (усилиями того же Канна!). "Было, но только в деревнях, попираемая кулаками и козами".

триб-сталь получали из-за границы.

Страшные фотографии,а Вы говорите о часовой промышленности !

[clockclub]

В России к сожалению в любое время, ремесленнику приходилось сводить концы с концами.